| A | B | C | D | E | F | G | H | I | J | K | L | M | N | O | P | Q | R | S | T | U | V | W | X | Y | Z | 0-9
Авиация в Брусиловском прорыве |
Капитан НАЗИН И. Ст. лейтенант БАРАКОВ И. Капитан ЛАТЫШЕВ Л. Статья опубликована в "Военно-историческом журнале" №12, 1940 г. Операция русского Юго-западного фронта, проведенная в июле—августе 1916 г., известная под названием Брусиловский прорыв, закончилась большой победой русской армии. Успех этой операции был обеспечен тщательной ее подготовкой. Особенно хорошо было поставлено наблюдение за противником; разумно выбирались огневые позиции, тщательно производилась пристрелка по батареям противника. В подготовке прорыва большую роль сыграла, хотя и малочисленная в то время, авиация. На Юго-западном фронте в этот период находилось около 100 самолетов. Один авиадивизион (20 самолетов) нес охрану Главной квартиры. На долю 9-й армии было выделено 28 самолетов. 50 самолетов находилось в распоряжении 8-й, 11-й и 7-й армий. Значительная часть самолетов, приданных армиям, была непригодна для полетов, и поэтому наибольший интерес с тактической точки зрения представляют действия авиации 9-й армии. Главный удар наносила 8-я армия, которая должна была наступать на Луцк, Ковель. Прорыв начался 4 июля. Левофланговая 9-я армия, состоявшая из 5 стрелковых корпусов, 3-го кавкорпуса и 2-й кавдивизии, имела 489 орудий и 28 самолетов. Для боевой работы были пригодны лишь 19 самолетов. Так, например, во время смотра Брусиловым своих войск район смотра был прикрыт самолетами. Здесь было сосредоточено более 40 аппаратов, но только 27 из них могли летать, остальные же были неисправны. Перед фронтом 9-й армии стояла 7-я австрийская армия Пфлянцер-Балтина, состоявшая из 10 пехотных и 4 кавалерийских дивизий. 7-я австрийская армия имела около 500 орудий и 4—5 авиаотделений по 5—8 самолетов в каждом (общее количество самолетов — примерно 30—40). Авиация австрийцев, по сведениям пленных, располагалась: 29-е авиаотделение — в Фельше Вишо, одно авиаотделение (номер не установлен)— в Олах Топище, 13-е авиаотделение — в Чин Середе, одно авиаотделение (номер не установлен) — в Дорне Ватра. Главное внимание австрийцев было сосредоточено на южном участке фронта. Авиация 9-й русской армии была сведена в состав одного авиадивизиона. В него входило 5 отдельных авиаотрядов, которые к началу операции располагались в следующих пунктах: 26-й авиаотряд базировался на аэродроме в Борщов, 16-й авиаотряд — в Турильче, 9-й авиаотряд—в Мельница, 14-й авиаотряд — в Хотин и 30-й авиаотряд — в Динавцы. С продвижением фронта на запад командующий 9-й армией приказал 9-му авиадивизиону перебазироваться на новые аэродромы (схема 1). Состав и состояние материальной части 9-го авиадивизиона видны из следующей таблицы: Каждому авиаотряду еще в период подготовки операции, в мае 1916 г. командованием армии была поставлена задача разведки с конкретным указанием сектора действий и объектов. С целью контроля за достоверностью разведывательных данных, получаемых от авиации, командование армии намечало секторы для разведки отрядам внакладку, т, е. сектор работы одного отряда значительной частью накладывался на сектор другого. Важнейшие пункты, как-то: железнодорожные станции Залещик, Черновицы, Заставна и другие, разведывались одновременно двумя отрядами, а разведка железнодорожного участка Коломыя, Черновицы производилась тремя отрядами (схема 1). На вооружении 9-го авиадивизиона, как и на вооружении всей русской армии, были тихоходные самолеты, типов «Лебедь», «Парасоль», «Вуазен» и трофейные германские и австрийские самолеты. Радиус действия самолетов равнялся 100—150 км. Полетная скорость едва достигала 120 км в час, а некоторые самолеты давали не больше 80 км. В то же время некоторые типы германских самолетов, в частности «Альбатрос», давали скорость 168 км в час. Максимальный запас горючего даже лучших типов самолетов обеспечивал полет не более четырехчасовой продолжительности. Потолок лучших самолетов не превышал 3 000 м. Для подъема на эту высоту самолету требовалось не менее часа. Конструкция всех самолетов — деревянная с полотняной обшивкой. Полотно на самолетах ничем не покрывалось и жадно впитывало в себя влагу, а это настолько утяжеляло вес самолета, что часто намокший от утренней росы самолет не мог оторваться от аэродрома), пока не высохнет. Мощность моторов на имевшихся самолетах равнялась 80—100 л. с. Несовершенство их конструкции и чрезмерная изношенность часто приводили к срыву намечаемых заданий. Отсутствие квалифицированных кадров не давало возможности производить на месте даже мелкий ремонт. Несколько авиатехников, находившихся здесь, перебрасывались из одной армии в другую, а чаще всего вызывались из двух авиашкол, находившихся в Гатчине и Каче. Обеспеченность отрядов личным составом также была далеко не полной. 9-й авиадивизион имел 29 летчиков и летнабов, что обеспечивало одновременный подъем в воздух всего лишь 14—15 самолетов. Боевая и техническая характеристика самолетов, участвовавших в операции, видна из следующей таблицы: В процессе боевой работы было много случаев, когда за время одного полета мотор останавливался по нескольку раз и самолет, не долетев до аэродрома, производил посадку на необорудованные площадки или просто в поле, сбивая колеса и ломая шасси. Условия работы авиации очень ярко описаны в следующем донесении командира одного из отрядов капитана Антонова: «14 июня в 7 часов утра на самолете «Вуазен» с летчиком-наблюдателем Болташевым вылетели на разведку ж.-д узла Станиславов. Набрав высоту 1 версту 256 сажен, мы направились на объект фотографирования; при подлете к объекту у нас зачихал мотор и через некоторое время совсем остановился. Резким планированием с потерей 200 сажен высоты запустили мотор, набрали снова высоту и, когда стали снова направляться к объекту, мотор снова встал. Так повторялось 4 раза, и когда мы, приложив все свое старание и мужество на заданной высоте, подошли к объекту, на нас из-за облаков напал немецкий самолет «Альбатрос» и начал обстреливать нас из двух пулеметов. Мы приняли неравный бой, так как на нашем самолете было всего лишь мой «маузер» да винтовка в кабине Болташева. Расстреляв все патроны и получив в плоскости до 20 пробоин, мы вынуждены были планировать на свой аэродром». Несмотря на то, что количество отрядов совпадало с числом корпусов, они не были подчинены последним. В приказах но армии обычно указывалось: такому-то отряду работать в таком-то секторе; об обстановке и положении на фронте справляться в штабах корпусов. Каждый авиаотряд подчинялся непосредственно командиру авиадивизиона. Последний подчинялся начальнику разведывательного отдела штаба армии. Задачи же на разведку в основном ставились генерал-квартирмейстером и очень редко — командирами корпусов. Генерал-квартирмейстер армии ставил задачи отрядам, как правило, через начальника разведывательного отдела армии. Вот примерное содержание таких заданий: «Заставна. 13.6.16 года. Командиру 16 авиаотряда. Генкварм приказал обратить особое внимание на разведку Коломыйского ж.-д. узла и движения по ж. д. со стороны Делатынь и Отыня. Подпись: Подполковник Ракитин» (начальник разведывательного отдела 9-й армии). Основной работой авиации в процессе подготовки и проведения прорыва являлась разведка. Работа самолетов и отрядов определялась количеством произведенных разведывательных полетов и количеством выявленных батарей противника. Так, например, с 1 января по 6 июля 30-й отряд произвел 30 разведок с налетом 43 часа 40 мин. 9-й отряд в течение мая обнаружил 36 батарей противника. Самолетам ставились следующие объекты разведки: наличие войск в определенных пунктах, в движении и на биваках; скопление поездов на станциях, интенсивность работы станций и железнодорожных узлов, количество поездов с паровозами под парами; движение войск по шоссе и проселочным дорогам, наличие обозов, их движение и количество павозок или машин; определение артиллерийских позиций до отдельного орудия; определение количества окопных линий в передовой позиция и тыловых позициях; определение наличия проволочных заграждений. Разведка выполнялась как посредством наблюдения, так и при помощи фотографирования. Подразделялась она на разведку ближнего тыла, разведку позиций и разведку глубокого тыла. Разведка глубокого тыла включала объекты ее ближе 16 км от линии фронта. На эту работу выделялись наиболее надежные самолеты, преимущественно типа «Фарман». На разведку глубокого тыла русское командование посылало, как правило, 2-3 самолета, причем один из них вел разведку, а остальные его охраняли. Этот опыт был перенят из французского воздушного флота. Французские инструкции о работе воздушного флота были переведены на русский язык и разосланы командирам отрядов. Объектами дальней разведки являлись войсковой тыл, железнодорожные узлы, расположенные в 20—45 км от линии фронта. Разведка ближнего тыла определялась глубиной не более 15—16 км от линии фронта. Эта разведка выполнялась главным образом в интересах корпусов и по их заявкам. В качестве объектов разведки ближнего тыла указывались: выявление войск, перебрасываемых на фронт, расположение батарей тяжелой артиллерии противника. На эту работу выделялись самолеты, обладавшие средними боевыми и техническими качествами. Разведка позиций слагалась из определения позиционной линии, ее начертания, определения окопных линий и траншей, определения пулеметных гнезд, инженерных сооружений и укреплений, системы огня пулеметов, траншейных орудий и т. д. Значительную часть работы авиации составляла корректировка артиллерийской перестрелки по батареям противника. Для этой цели, как правило, использовались самолеты, не пригодные для работы в глубоком и ближнем тылу противника, преимущественно самолеты типов «Вуазен», «Фарман-22» и др. На эти самолеты обычно устанавливалась радиоаппаратура. Были случаи, когда па отряд в течение дня возлагалась задача пристрелять 10—12 батарей противника; фактически же удавалось пристрелять всего 1—2 батареи, так как или отказывал радиотелеграф или самолет возвращался с остановившимся мотором. Несмотря на это, все же качество пристрелки было довольно высокое. Авиации ставились задачи и по бомбометанию. Но незначительная бомбовая нагрузка (80—100 фунт.), отсутствие каких-либо прицельных приспособлений делали бомбометание мало эффективным. Авиация 9-й армии несколько раз соединяла разведку с бомбометанием. Вот характерный пример. 5 июня летчик, вольноопределяющийся Сапожников с летнабом Егоровым вылетели на очередную разведку, захватив с собой две однопудовые бомбы. Пролетев по заданному маршруту, на обратном пути они сбросили одну бомбу на железнодорожную станцию и вторую - на обоз противника. В телеграмме в штаб 9-й армии Сапожников сообщал: «...возвращаясь с маршрута, сбросил бомбу на железнодорожную станцию Заставна, паровозы прекратили дымление. На дороге, подходящей к фронту, колонна обоза до 2-х верст длиной, сбросил на нее 2-ю бомбу, бомба разорвалась недалеко от дороги, но произвела ошеломляющее действие, половина обоза повернула обратно, вторая половина понеслась к деревне, на дороге много опрокинутых повозок, разбросаны ящики и валяются запряженные лошади». После этого случая экипажи, вылетавшие на разведку «глубокого» тыла, как правило, брали с собой бомбы, а иногда бомбовая нагрузка увеличивалась за счет высадки наблюдателя. Интересно, что в этот период австрийская и германская авиация производила свои первые штурмовые налеты. Так, 18 июня 43-я ополченческая дружина производила саперные работы. Внезапно появился самолет противника и с высоты 60—70 м обстрелял пулеметным огнем дружину в районе Дембки, Черновицы. Дружина разбежалась, хотя и не понесла никаких потерь. Системы противовоздушной обороны в современном ее понимании тогда еще не было. Но отдельные ее элементы вырисовывались уже довольно четко. Специально предназначенных средств для борьбы с самолетами противника не было. Для обстрела самолетов применялись полевые артиллерийские орудия и наземные пулеметы без прицельных приспособлений для стрельбы по воздушным целям. Стрельба велась «на-глазок». Наземные части не умели опознавать свои самолеты, находящиеся в воздухе. Командование 9-й армии неоднократно отдавало распоряжения об обстреле самолетов противника, появлявшихся над расположением войск, но эти указания также часто приходилось отменять, так как были случаи обстрела своих самолетов. Приведенный выше случай обстрела германским самолетом 43-й ополченческой дружины привел к тому, что было дано указание об обстреле снижающихся самолетов противника групповым винтовочным огнем. 27 мая командир 9-го авиадивизиона применил способ управления воздушным боем с земли. По договоренности с летчиками он показывал полотнищем направление, откуда появлялся самолет противника. Успех был поразительный: русские тихоходные самолеты внезапно нападали на самолеты противника и в течение дня сбили два аппарата, сами не понеся никаких потерь. После этого немцы долгое время не решались появляться над территорией русских войск и в большинстве случаев при встречах с русскими самолетами уходили, не вступая в бой. Командование поступавшим от авиации разведывательным данным не доверяло. Авиация как средство оперативной и тактической разведки не была в почете, особенно у артиллерии. Наземное командование больше верило агентурным данным и показаниям перебежчиков. Характерным примером такого отношения к авиации может служить следующий факт. В период артиллерийской подготовки 12 русских батарей вели обстрел района, где предполагалась артиллерия противника. Когда авиация, поднявшись над полем боя, сообщила, что огонь ведется по пустому месту, артиллеристы все же продолжали обстрел. Даже после устного доклада летчика Руденко и летнаба Егорова артиллерийский начальник не отказался от обстрела этого района. К исходу дня артиллерия противника, находившаяся в стороне от обстреливаемого района, стала метко выводить из строя батареи русских. Каждый авиаотряд имел на аэродроме телеграфный аппарат, связывавший его со штабом армии. Через него и передавались, как правило, все результаты разведки. Однако эти телеграммы, иногда с очень ценными сведениями, просто подшивались в дела- штаба. В то же время качество авиаразведки было довольно высокое по тому времени. Вот образец телеграммы, отправленной в разведывательный отдел армии 9-м авиаотрядом: «21 июля. Заставна. Генкварм 9. Копия наштакорам 41, 33 и 12, командиру 9-го авиадивизиона. Производил полет от 8 до 11 часов, маршрут Коломыя — Делатын — Надворная — Отыня, летчик Стоянов, летнаб Фоменко. Наблюдал по шоссе от Делатын на Латчин 2 артпарка, каждый протяжением в 1,5 версты, там же 10 грузовых автомашин и ряд отдельных повозок, у деревни Лопева до 400 повозок, на станции Надворная до 9 составов, у деревни Майдан в четырех местах бивак пехоты около 2-х полков, на станции Отыня три состава под парами в направлении Коломыя, у Латчин обстрелян артиллерией». А вот другая телеграмма: «23 июня 1916 года. Альбиновка. Генкварм 9, копия наштакорам 12, 33 и к-ру 9 авдива. Производил полет от 6 до 9 часов, маршрут Нижнев — Олешицы — Станиславов. Мосты через Днестр у Будзин и Корнец горят, наблюдались обозы и железнодорожные составы на ст. Станиславов 8 составов, из них 5 под парами. Наблюдал вторую линию окопов от выс. 198 север. Антоновка на выс. 349. 3 версты восточнее Отыня сплошная линия окопов через высоты 335, 342, 333 в направлении железной дороги, в районе местечка Нижнев аппарат был сильно обстрелян артогнем, у Тлумача был встречен «Альбатросом», после перестрелки разошлись. Будаков». Наряду с такими подробными и ясными донесениями были, конечно, и такие, которые не могли оказаться полезными для действующих войск. Начальник разведотдела 9-й армии неоднократно отдавал указания авиаотрядам, в которых приказывал сообщать: «куда двигается или где стоит транспорт или обоз, количество повозок, машин и т. д., сколько вагонов в том или ином составе, с паровозом или нет и в каком направлении паровоз». Однако эти довольно конкретные указания летным составом зачастую не выполнялись. Результаты разведки и пристрелки часто сообщались в штаб армии в форме схемы в масштабе 1 : 75 000 и еще чаще прямо на самой карте. В качестве образца мы прилагаем копию с донесения командира 9-го авиаотряда капитана Антонова от 21 мая 1916 г. (схема 3). Несмотря на плохую материальную часть и низкое качество моторов, личный состав в основном всегда стремился полноценно выполнить задачу, поставленную командованием. Состав летчиков был разнороден. Среди них были офицеры, вольноопределяющиеся и солдаты. Летчиками-наблюдателями были исключительно офицеры. В силу различного социального положения летный состав пользовался и разными материально-бытовыми условиями. Это не могло не отражаться на действиях авиации, на сработанности экипажей. Отсутствие надлежащего навигационного оборудования, снаряжения и карт австро-венгерской территории служило серьезным препятствием к постановке четкой и планомерной работы авиации. Подавляющее большинство летного состава, как и все наземные штабы, пользовалось картами масштаба 1:75 000 с надписями на немецком и частью на румынском языке, что сильно усложняло пользование ими. Основным отчетным документом летного состава являлась карта. Маршруты на картах прокладывались сплошной красной линией. Начальным пунктом маршрута являлся аэродром, и он же был конечным пунктом маршрута. Прокладка маршрута от аэродрома при посадке на территории противника сразу же раскрыла «базирование авиации, а так как аэродромы располагались в зоне досягаемости огня дальнобойной артиллерии, то очень часто после вынужденной посадки самолета на территорию противника аэродром брался под обстрел. Продолжительность полета в большинстве случаев не превышала 1,5—2 часов; длина маршрута —-160—180 км. Над разведываемым объектом, как правило, делалось несколько кругов. Несовершенность конструкции самолетов требовала значительного напряжения от летного состава. В указаниях по производству полетов говорилось, что «на каждого летчика производить не более 3—4-х полетов в неделю и не более 2—3-х часов в день». Эта норма выдерживалась, возможно, потому, что чаще производить вылеты не позволяло состояние материальной части. Небольшой радиус действия самолетов не давал возможности выявлять переброску оперативных резервов, но задачи по разведке в тактическом тылу авиацией выполнялись своевременно и четко. Особенно выделяется работа по корректировке. На фронте 9-й армии уже в 1916 г. авиация полностью заменила привязные аэростаты. За период операции авиация 9-й армии произвела в общей сложности 102 вылета, в среднем по 18—24 вылета на каждые 5 отрядов. В период подготовки операции, перед началом наступления, авиации в течение двух дней было запрещено производить полеты. Но в день начала операции она совершила 6 вылетов. Авиаразведка непрерывно доносила командованию армии о перегруппировках противника. За весь период операции на фронте 9-й армии в результате воздушных боев было сбито 3 самолета противника и, судя по донесениям летчиков, еще 2 самолета упали подбитыми на своей территории. Русская же авиация потеряла всего 1 самолет. В 9-м авиадивизионе, а также и во всех наземных штабах, почти отсутствовали какие-либо сведения о базировании и количестве самолетов противника. По материалам ЦВИА можно сделать вывод, что этих сведений не имела вся русская армия. И только к концу 1916 г. русское командование стало интересоваться расположением авиации противника. Характерно, например, что когда британский военный атташе от имени своего правительства обратился 23 июня 1916 г. к русскому главному командованию с просьбой дать сведения о количестве и типах германских самолетов, действовавших на Восточном фронте, Ставка запросила эти сведения у штабов армий, те в свою очередь запросили их у штабов корпусов. Однако нигде этих сведений не оказалось. Все это говорит о том, что командование царской армии, не умевшее по-настоящему оценить значение авиации в боевых действиях, не понимавшее значимости задач, которые может выполнять авиация, недооценивало и роли авиации противника. |
|
|