АВИАЦИТАТА

Помяните моё слово. Грядёт комбинация самолёта и автомобиля. Вы можете улыбнуться, но к этому придут.

Генри Форд в поддержку своего самолёта для всех Sky Flivver, 1928 г.

ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ

19 Марта

На данное число памятные даты отсутствуют


АВТОРИЗАЦИЯ



Энциклопедия ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БОЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 23 КОРПУСНОГО АВИАЦИОННОГО ОТРЯДА В ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКУЮ ВОЙНУ
АВИАЦИЯ
Категории: 23-й КАО
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БОЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 23 КОРПУСНОГО АВИАЦИОННОГО ОТРЯДА В ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКУЮ ВОЙНУ

П. КРЕЙСОН
Вестник Воздушного Флота №8-9, 1927

Я примкнул к составу этого отряда в крепости Новогеоргиевск (под Варшавой) в январе 1915 года, куда отряд в составе пяти самолетов «Дюпердюссен» с мотороми «Гном» 800 л. с. (в оригинале именно 800! - прим. Ред.) перелетел из района Ломжи. Сюда же прилетели еще два других корпусных авиационных отряда - 5-й (самолеты Фарман XIV, XXII) и 15-й (Ньюпор IV). Эти отряды совместно с Новогеоргиевским крепостным (Фарманы) и эскадрой воздушных кораблей «Илья Муромец», находившейся в м. Яблонна, должны были обслуживать штаб I армии и крепость Новогеоргиевск по несению службы воздушной разведки,по линии границы Польши с Германией от правого берега Вислы у Влацлавска до Кольно через Рыпин, Млаву, Сольдау, Вилленберг, Мышинец. Наиболее активными пунктами земной борьбы в то время был Прасныш и Млава.

Карта действий 23-го КАО в феврале-апреле 1915 г.Нашему отряду, считавшемуся в то время одним из более боеспособных, был поручен более активный участок фронта I армии, а именно правый фланг от Млавы до стыка с X армией (Гродненской) в районе Мышинец - Кольно. В связи с этим заданием отряду было приказано перелететь в район Цеханова и там перейти в распоряжение штаба туркестанского корпуса (генерала Шейдемана).

Отряд в составе четырех действовавших самолетов перелетел туда в начале февраля и расположился в 15 верстах от Цеханова в м. Насерово-Дзуравенец.

Личный летный состав 23 корпусного авиационного отряда в то время составляли - начальник отряда (поручик Иванов), четыре офицера-летчика (Поляков, Попов, Базанов и Бочаров) и три офицера-летчика-наблюдателя (я, Совицкий и Берзин). Этому незначительному летному составу приходилось нести весьма интенсивную службу разведки и притом на самолетах, мало пригодных для целей разведки.

Дюпердюссен, как известно, представлял собой моноплан с крыльями, присоединенными к фюзеляжу непосредственно; летчик имел возможность наблюдения отвесно вниз лишь через вырезы крыльев, перегибаясь вбок фюзеляжа. Наблюдатель же, сидевший впереди пилота, мог наблюдать вперед через винт, по сторонам же ему открывалась весьма незначительная зона наблюдения, увеличивать которую удавалось, вылезая и высовываясь из кабины наполовину (привязные ремни тогда не применялись), для сбрасывания бомб приходилось всячески изощряться, вплоть до вылезания на крыло с накренением для этой цели самолета в соответствующую сторону.

Приборами для наблюдения служили бинокль 6-и 8-кратный, карта 10,-3-и 2-верстка с поднятыми маршрутами (дороги, железные дороги, реки). Вооружением экипажа служили револьверы Наган или Маузер и бомбы 8 и 20 фунтов по заданию и стрелы.

Все наблюдения обычно записывались в полете на полях карты в момент полета. Интересные места наблюдались путем производства круговых полетов над этими местами. О пулеметах, радио и фото тогда лишь только шли разговоры; они начали вводиться лишь на больших самолетах - Илья Муромец, затем на Вуазенах и Альбатросах. Необходимо еще отметить, что почти все войсковые начальники совершенно не были знакомы с возможностями авиации, они либо совсем игнорировали авиационные части, считая самолеты доргостоющей и никому не нужной игрушкой, либо давали немыслимые и невыполнимые задания. Самолеты неоднократно обстреливались своими войсками даже в моменты их взлета и спуска на аэродром. В резких и обидных для нас выражениях ставились в пример немецкие летчики, совершавшие на своих Альбатросах, со 120 - 150-сильными Мерседесами и Бенцами дальние рейсы, и налеты, летая на высоте свыше 3000 м, тогда как наши Дюпердюссены, превосходившие по своим качествам Ньюпоры и Фарманы, еле-еле дотягивали до 2500 м в 1 час времени, имея запас горючего до 2,5 часов при скорости полета 80-90 км/час.

В течение всей половины зимы 1914 - 15 г г., несмотря на сильные морозы в то время в Польше, доходившие до 25 - 26° на земле, наш отряд регулярно в течение февраля, марта и апреля утром и вечером совершал полеты с целью разведки одновременно двумя самолетами, один в сторону Млавы, Сольдау, Нейдебург освещая железную дорогу Новогеоргиевск - Млава - Сольдау, другой вдоль шоссе Цеханов - Прасныш - Хорнеле - Вилленберг и шоссе Прасныш - Млава. Очень успешны были полеты воздушных кораблей с целью бомбометания на Млаву, Нейденбург и Вилленберг. Наши же скромные задания сводились к «слежке» за неприятельскими колоннами: пехоты, артиллерии, кавалерии и обоза, за движением их поездов по железным дорогам, появлением новых дорог, окопов, батарей и т. д. В то время шли крупные Праснышские бои и наши авиационные отряды, по-видимому, с заданиями справлялись успешно, так как по крайней мере неожиданностей для нашего командования, не отмеченных самолетами, обнаружено не было. В свое время это обстоятельство было все-таки отмечено командованием и часть летчиков была представлена к наградам.

На Млавско-Праснышском фронте 23-й отряд нес свою службу в составе туркестанского корпуса до самой весны - 20 апреля 1915 г. За время нахождения этого отряда в этом районе он неоднократно подвергался нападению со стороны немецкой авиации, особенно сильно мы почувствовали прилет незванных гостей в составе 15 - 20 самолетов с бомбами 15 марта того же года. Их бомбардировка нашего совершенно беззащитного аэродрома, продолжавшаяся в течение часа времени принесла большие разрушения материальной части нашего отряда: два самолета были выведены из строя вовсе. Мы, весь летный состав, и механики, находившиеся в тот момент на аэродроме, беспомощно метались по аэродрому во все время бомбардировки. Нередко, особенно по ночам, были посещения Цепеллинов; разрушения, производимые ими, были настолько серьезны, что требовали принятия особых мер обороны, как, например, противосамолетной артиллерии. *) Истребительной авиации в то время не было, К весне активность немцев на этом фронте стала значительно ослабевать. Нажим на русские войска шел всецело на австрийском фронте, к этому моменту была взята нашими войсками, считавшаяся неприступной, австрийская крепость Перемышль. Деятельность наших войск на северо-западном фронте сводилась лишь к обороне. В конце апреля немецкой кавалерией был произведен решительный и неожиданный натиск на Риго-Митавском участке со стороны Мемеля и Либавы.

В связи с этим наступлением нашему отряду было дано задание на переброску в район X армии, штаб коего располагался в Гродне. В течение 1,5 суток отряд погрузился в поезд и был отправлен сперва в Гродно, а затем, не разгружаясь, он был переброшен на Ригу, и далее на Митаву, где было приказано перейти в распоряжение XIX отдельного корпуса под командованием генерала Горбатовского. В Митаве отряд разгрузился 27 апреля. Затем мы были переброшены в распоряжение, штаба 37-й дивизии (ген. Шредера) в м. Ваддаксен куда весь г отряд перелетел из Митавы 28 апреля.

Близкое расположение отряда от передовых позиций нельзя было признать рациональным. Для набора высоты для разведки приходилось отлетать в тыл. Аэродром был под постоянной угрозой налета кавалерии.

В этом районе нашему отряду приходилось освещать линию реки Венты (Винддва) в смысле обнаружения переправ, обороны мостов и т. д. Условия полета здесь были более легкими, в виду того, что мы имели дело с конницей без тяжелой артиллерии.

Полеты совершались на небольшой высоте (800-1000 м.) что давало возможность более детально производить разведку. Вопрос о маскировке аэродромов в то время совершенно не был разрешен.

1 мая по приказанию штаба XIX корпуса наш отряд был вновь возвращен в Митаву, а оттуда через три дня вместе со штабом корпуса он был переброшен в м. Янишки Ковенской губ. С этого времени отряд все время состоял при штабе корпуса и вступил в полосу продуктивной и интенсивной работы. Здесь помимо разведывательной службы по районам Шавли - Бубье - Куршаны - Тельшы-Пришны по рекам Дубиссы и Венты, приходилось нести службу корректирования артиллерийской стрельбы гаубиц 19-го мортирного дивизиона. Давались также курьезные задания, как отыскание казачьих отрядов «по лампасам» конного отряда ген. Мадритова, оперировавшего в тылу у немцев.

Наши разведки, обнаруживавшие беспрерывное подтягивание немцами пехоты, тяжелой артиллерии и обозов, давали возможность командованию своевременно парировать намечаемые удары и производить наиболее правильную переброску. Наши донесения, будучи поверены в некоторых участках разведками конницы и действительным ходом событий, резко изменили точку зрения командования на наш отряд. Наши донесения принимались в основу оперативных соображений штаба, задания сыпались, как из рога изобилия и в течение почти беспрерывной двухмесячной работы наши пять самолетов были затасканы в конец. Чистка моторов производилась по ночам, для того чтобы иметь все самолеты готовыми к полетам. Один из этих самолетов на время май и июнь 1915 г. был выделен в Тукум для производства разведки в районе Либавы. Штаб корпуса опасался неожиданного удара с северо-запада и поэтому выделенному самолету было поручено наблюдение за движением неприятельских судов к Либаве.

Район действий 23-го КАО в мае-июне 1915 г.

Положение XIX корпуса становилось тяжелым, немцы подтягивали крупные силы, сосредоточивая кулаки южнее Шавли с угрозой с запада в районе Тришна - Куршаны. Наши части были отнесены за реку Венту, вдоль которой немцами были обильно вырыты окопы и оставлена тяжелая артиллерия. Наши полеты становились все труднее и труднее, перелетать границы приходилось окольными путями, что удавалось очень редко. Высоты выше 2000 м достигать не удавалось. Немецкая тяжелая артиллерия все время держала нас на мушке. Редко наши самолеты возвращались без интересных донесений: колонны росли, окопы появлялись с каждым днем. Чувствовалось, что противник готовит сокрушительный удар по нашим довольно жидким строям. Штаб корпуса забил тревогу о пополнении. У м. Бубье шли беспрерывные бои, картина коих весьма красиво наблюдалась с самолета, когда шло артиллерийское состязание между противниками.

И, действительно, разведками двух наших самолетов вечером 22 мая того же 1915 года были обнаружены крупные силы немцев численностью в 2 - 3 дивизии, идущих по шоссе Кельмы-Шавли и разворачивающихся по направлению к р. Дубиссе у Савдининов - Буловян и Цитовляны. Здесь наш самолет был взят неприятельской артиллерией в оборот, мы попали в дымовую сферу со всех сторон. В целях охвата наибольшего района разведки отряд наш был переброшен под Шавли у госп. двора Губерная. Данные нашей разведки через 3 - 4 дня подтвердились. Немцы начали энергичную атаку на Шавли с юга, одновременно демонстрируя со стороны Куршан с запада. Нашим войскам хотя и удалось выдержать удары, но все же отступление войск было в самом разгаре. Одновременно шли неутешительные вести и с австрийского фронта. Стали падать один за другим взятые нами австрийские города, в числе коих оказался и Перемышль.

26 мая наш аэродром попал под сквозной обстрел тяжелой немецкой артиллерии. Шавли и дорога на Митаву держались немцами под беспрерывным огнем. Весь день беспрестанно моросил дождь. Отчетливо доносилась пулеметная дробь. Свой обоз мы отправили спешно в тыл в Янишки. Самолеты стояли под дождем в ожидании прояснения. Стрельба не унималась. Штаб приказал нам во что бы то ни стало сниматься в полет в Янишки. Надвигался вечер. И вот наши самолеты, намокшие, по размякшему аэродрому с большими трудностями отделились от земли и потащились, рассекая серую, липкую глину, в тыл, идя на высоте 200 - 300 м. Было совершенно темно, когда мы притащились на аэродром в Янишки.

Еще 10 - 12 дней беспрерывной разведки, и наши машины стали выходить из строя. Моторы стали сдавать обороты и нередко появлялись вынужденные посадки из-за полной их остановки. Штаб корпуса вынужден был признать необходимость нашего обновления и смены. Нам был дан восьмидневный отдых с отлетом в Митаву, где мы должны были подновить, подремонтировать свою материальную часть и снова подготовиться к интенсивной работе. На смену нам был дан 13 корпусный отряд с Ньюпорами IV, В Митаве мы получили подкрепление из трех молодых летчиков-вольноопределяющихся (Аникина, Марш-Маршада, Островидова) с тремя самолетами.

Зато два офицера пилота выбыли из строя, один на отдых по болезни, другой за приемкой пленного немецкого солдата. Фактически действующих самолетов оказалось 6, а наблюдателей по прежнему трое, причем каждому из последних приходилось нести еще хозяйственные функции отряда - адъютанта, заведующего хозяйством, казначея авиационного отряда и др. Отдых прошел молниеносно. 18 июня мы уже вновь были на местах (в Янишках, затем в м. Груздзи) и с этого момента началась по-прежнему интенсивная служба воздушной разведки. Напор немцев был приостановлен, шли бои позиционного порядка, особенно невыгодные для нас, так как каждый из наших полетов подвергался обстрелу. Полеты совершались рано утром в 31/а - 4 ч. утра. Положение в штабе корпуса изменилось. В виду значительной угрозы на австрийском была сформирована для отпора под Львовом XIII армия, командование коей было возложено на нашего командира корпуса ген. Горбатовского.

27 июня отряд перелетел Митаву и 29 июня он уже стоял на рельсах и того же числа тронулся в путь, минуя Ригу - Двинск - Вильну - Барановичи - Брест-Литовск, эшалон прибыл в Ковель 2 июля и в тот же день, не разгружаясь, он был переброшен в город Холм.

Операции 23-го КАО в июле-августе 1915 г.Из Холма наш отряд перелетел вечером 3 июля в м. Рациборовице - район штаба 2-го кавказского гренадерского корпуса, и со следующего дня началась вновь наша боевая работа. Условия работы здесь, однако, были весьма неблагоприятные отступление наших войск местами принимало характер бегства. Снарядов не было, каждый более или менее крупный узел сдерживался грудью бойцов. Опять штык занял для наших войск первостепенное значение. Отступление шло с большими потерями. Подчиняясь общей волне отступления, наш отряд, по возможности не прерывая своей боевой работы, отходил также назад, и 8 июля мы по приказанию штаба XIII армии, совершили 1,5-часовой перелет на Владимир-Волынский.

Район нашего воздушного наблюдения простирался на Соколь - Варенен - Крылов Тышовцы - Грубишов. Наши войска занимали позиции по правому берегу реки Западного Буга. Разведки обнаруживали подтягивание немецких и австрийских сил к Грубишову; в этом пункте была сосредоточена тяжелая артиллерия, которая «крыла» здесь каждый наш самолет.

Необходимо отметить тот печальный факт, что наши «Дюперы» поизносились вконец, вместе со своими Гномами. Еле-еле удавалось набирать высоту в 1000 м. Не взирая ни на что, мы совершали свои разведки на высоте 800 - 1000 ж, ежесекудно ожидая остановки моторов. Помню как сейчас, как при нашем перелете из Владимира-Волынского в Ковель (45 верст) мы имели две вынужденных посадки и все-таки не добрались до Ковеля.

20 июля под давлением противника мы оставили Владимир-Волынский и перелетели в Ковель. Отсюда нами производились разведки в сторону Холма и Владимир-Волынского. Немцы перешли Буг у Владовы, заняли Владимир-Волынский, создавая угрозу для Ковеля. Наш отряд уже намечался к эвакуации на Брест-Литовск. Штаб армии снимался. 30 июля нам было приказано оставить Ковель и отступить к м. Малорыто, откуда необходимо было освещать район Влодавы. События, однако, разворачивались значительно быстрее, нежели мы ожидали, и уже 5 августа наш отряд был вновь поставлен на колеса и через Ковель - Сарны - Лунинец был стянут в тыл. XIII армия была ликвидирована, ген. Горбатовский был назначен командующим под Ригу, куда он перетянул и наш отряд. Наш эшелон 8 августа через Барановичи - Лиду - Вильну - Двинск был двинут к Риге. Риге угрожала опасность немецкого наступления. Нашими войсками была уже очищена Польша и Литва. Пали крепости Новогеоргиевск, Ковно, Гродно, Осовец; Брест-Литовск и Ивангород были оставлены по стратегическим соображениям. Словом, «великий отход 1915 г. за снарядами» был в полном ходу. К нашему прибытию к Риге уже были оставлены Вильно, Митава. Район Риги был объявлен укрепленным районом, штаб XII армии был расквартирован в Вендене в 70 - 80 вер. от Риги. Отряду нашему, пополненному двумя Вуазенами с моторами Сальмсон 130 - 140 л. с , с двумя пленными Альбатросами (Дюпердюсены снимались с вооружения), было приказано расположиться в м. Икскюле в 25 - 27 верстах к югу от Риги. Фронт немцев приближался к западной Двине. Это было уже в середине сентября 1915 г. С этого момента молниеносное наступление было приостановлено, войска той и другой стороны начали укрепляться. Фронт наш обозначился, примерно, по линии от Рижского залива через Олай - Бауск - Свенцяны. Молодино - Лунинец - Луцк - Злочев - Тарнополь до Румынии. В таком положении линия фронта застыла на всю зиму и даже до лета 1917 г., по крайней мере для северного и северо-западного фронтов.

На австрийском же фронте в 1916 г. было, как известно, предпринято Брусиловское наступление. В начале сентября 1915 г. я покинул свой отряд в Иксенеле в виду своего отъезда в Гатчинскую Авиационную Школу. (И совсем скоро для сохранения авиаимущества школы потребовалась бы охранная организация в СПб - прим. Ред)) Отряд продолжал оставаться там почти до конца войны, затем почти в полном составе под тем же названием перешел в Красную армию под командой Калнина; позднее он при реорганизации авиации слился с другими частями авиации Красной армии.

Необходимо отметить, что, несмотря на то, что и летный состав нашего отряда и их самолеты вынесли на своих плечах крупную работу (некоторые самолеты вылетали до 200 часов боевой работы при ужасно тяжелых условиях сражений и эксплоатации) потерь ни в бою, ни от аварий отряд не имел. Из б. летного состава 23 корпусного авиационного отряда свыше 75% служили и служат в Красной армии и поныне Ляков, Калнин, Базанов, Совицкий, Аникин и я; питомцем нашего отряда был также инструктор - краснознаменец т. Ильзин). В общем, 23 отряд проделал очень большую боевую работу, которая протекала в начале в условиях полного незнания авиации войсками и неуменья командования ставить авиационным единицам задания. В процессе работы, однако, войска научились, более или менее, ценить работу авиации, а командование, учтя ту реальную помощь, которую приносили самолеты в результате своей работы, стало использовать авиацию более умело, более рационально. Это взаимопонимание между командованием, земными войсками и авиацией давалось с большим трудом, но практика боевой деятельности показала, что без такого взаимопонимания работа авиации немыслима.


RSS Feeds
2008-2024 © РетропланЪ
При использовании материалов сайта активная ссылка на источник обязательна.
Карта сайта - О проекте - Новости - Контакты